Мне кажется, что даже и не через сто лет, а гораздо скорей жизнь будет несравнимо трагичней той, которая терзает нас теперь. Она будет трагичней потому, что как всегда это бывает вслед за катастрофами социальными – люди, уставшие от оскорбительных толчков извне, обязаны и принуждены будут взглянуть в свой внутренний мир, задуматься еще раз о цели и смысле бытия.

М. Горький. Несвоевременные мысли

 

В России интеллигенция как особый общественный слой населения появилась в девятнадцатом веке. Интеллигентными людьми считались люди, обладающие большой внутренней культурой, понимающие, разумные, занимающиеся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры. Понятию интеллигенции придавали моральный смысл, считая её воплощением высокой нравственности и демократизма. Однако отношение к ней на протяжении двух столетий сильно изменилось.

В конце девятнадцатого и начале двадцатого веков в условиях модернизации страны численность интеллигенции возросла. Она пополнялась из всех сословий, не имела общих экономических и политических интересов. Представители интеллигенции становились идеологами разных социальных групп, образовывая политические течения и партии, оппозиционные самодержавному строю. Поэтому нарастание предреволюционного социально-политического кризиса в стране было вызвано движением демократической интеллигенции. И именно из этой интеллигенции вышли будущие крупные общественные и государственные деятели – участники Февральской и Октябрьской революций.

А.А. Блок в своей публицистической статье «Интеллигенция и революция» поднял одну из важных проблем того времени: отношение интеллигенции к революции: «Я думаю, что не только право, но и обязанность их состоит в том, чтобы быть нетактичными, "бестактными": слушать ту великую музыку будущего, звуками которой наполнен воздух, и не выискивать отдельных визгливых и фальшивых нот в величавом реве и звоне мирового оркестра. Русской интеллигенции - точно медведь на ухо наступил: мелкие страхи, мелкие словечки. Не стыдно ли издеваться над безграмотностью каких-нибудь объявлений или писем, которые писаны доброй, но неуклюжей рукой? Не стыдно ли гордо отмалчиваться на "дурацкие" вопросы? Не стыдно ли прекрасное слово "товарищ" произносить в кавычках? Это - всякий лавочник умеет. Этим можно только озлобить человека и разбудить в нем зверя». [1, 55]

По мнению писателя, именно отношение интеллигенции к революции предопределило её аморальный ход. Нерешительность и бездеятельность интеллигентов позволили развязать в стране террор и привели к Гражданской войне. Блок утверждает, что народ возлагал большие надежды на интеллигентных людей как на общественный слой с высокими нравственными ценностями, но, не получив поддержки, пошел по пути ошибочному, кровопролитному. «Что же вы думали? Что революция - идиллия? Что творчество ничего не разрушает на своем пути? Что народ - паинька?» [1, 57]

И.А. Бунин же в «Окаянных днях» показал отношение революции к интеллигенции, которое было крайне неуважительным и презренным. «Какими националистами, патриотами становятся эти интернационалисты, когда это им надобно! И с каким вы­сокомерием глумятся они над «испуганными интеллиген­тами», — точно решительно нет никаких причин пугать­ся, — или над «испуганными обывателями», точно у них есть какие-то великие преимущества перед «обывателя­ми». Да и кто собственно эти обыватели, «благополучные мещане»? И о ком и о чем заботятся, вообще, революцио­неры, если они так презирают среднего человека и его благополучие?» [2, 106]

И. А. Бунин болезненно переживает разложение русской культуры, создаваемой столетиями и оберегаемой интеллигенцией. «Распад, разрушение слова, его сокровенного смысла, звука и веса идет в литературе уже давно… а какое невероятное количество теперь в литературе самоуверенных наглецов, мнящих себя страшными знатоками слова! Сколько по­клонников старинного («ядреного и сочного») народного языка, словечка в простоте не говорящих, изнуряющих своей архирусскостью!.. Язык ломается, болеет и в народе…». [2, 97]

Гражданская война нанесла тяжелый ущерб культуре России, значительная часть интеллигенции, не приняв Советскую власть, эмигрировала за границу. Поэтому полное уничтожение богатств отечественного и мирового наследия было близко. М. Горький подчеркивал необходимость взаимодействия интеллигенции и народных масс по отношению к культуре. «Предметы науки, искусства, другие культуры не имеют цены в глазах деревни, - можно сомневаться, имеют ли они цену в глазах городской массы». [3, 56] Но так же, как и многие другие деятели литературы, возлагал на интеллигенцию определенные надежды, потому что видел в ней могучую творческую силу, служащую интересам народа. «Винить следует не мужика – он только послушно идет по пути, предсказанному его темной судьбе людьми мудрыми, разума». [3, 45]

 

Место интеллигенции в начале двадцатого века было проблематичным, тяжело и угрожающе. Именно об этом сказано в статье Н.А. Бердяева «Человек в современном мире». Революция и Гражданская война установили диктатуру над человеческим духом, что привело к нивелированию личности. «Сейчас происходит восстание против духа, против качества духа, свободы духа со стороны воли к жизни, воли к могуществу и организации. Это восстание сопровождается идеализацией инстинктов и интересов, которые поставлены выше ценностей». [4, 98] Народные массы, не приобщенные к ценностям культуры, не воспринимали ее, поэтому для их понимания была легка техника. Вот почему происходит сужение и вытеснение многих творческих стремлений и ценностей. Но в этом, по мнению Бердяева, виновата интеллигенция. «Русская культурная элита виновата в катастрофе русской духовной культуры. Ужасный эгоизм, культ элиты, её изоляция, её презрение к жизненным нуждам человеческих масс…люди духа и интеллекта должны сознавать свою независимость и свободу, свою определяемость изнутри, свою социальную миссию, призванность служить делу справедливости путем своей мысли и творчества». [4, 102 ]

В советское время понятие интеллигенции приобретает другой смысл. Теперь это не особый слой населения, а всего лишь общественная прослойка, состоящая из людей умственного труда. К ней относились инженеры, техники, врачи, адвокаты, артисты, учителя и работники науки. По мнению Советской власти, интеллигенция никогда не была и не может быть особым классом, так как не занимает самостоятельного положения в системе общественного производства, поэтому она неспособна к самостоятельной политике и её деятельность определяется интересами тех классов, которым она служит. В этот период времени «инакомыслящая» интеллигенция подвергалась гонениям, прошла через ГУЛАГ и Соловки. Кроме того, многих деятелей науки и искусства обвиняли в космополитизме. ( КОСМОПОЛИТИЗМ (от греч. kosmopolites — космополит, гражданин мира), идеология т. н. мирового гражданства. В философии стоицизма все люди являются гражданами единого мирового государства — Космополиса. В эпоху Возрождения и Просвещения идеал мирового гражданства был направлен против феодальной раздробленности (Данте, Кампанелла), выражал идеи освобождения индивида от феодальных оков (Лессинг, Гете, Шиллер, Кант, Фихте). В современных условиях космополитизм выступает в виде различных социально-политических ориентаций — от взаимодействия и сближения народов и государств до нигилистического отношения к национальной культуре и традициям). Профессиональные объединения творческой интеллигенции были поставлены под контроль партийно-государственных чиновников. Но сталинская диктатура, применяемая к интеллигенции, также отразилась и на жизни всего русского народа. Унижение человеческого достоинства, невозможность жить и думать по своему разумению стали основой сталинского режима.

 

После прихода к власти Н.С. Хрущева в 1953 году в стране началась «оттепель». С ослаблением политических репрессий в советском обществе происходит заметное раскрепощение умов, начинают проявляться элементы инакомыслия, растет неформальная политическая активность отдельных слоев населения, прежде всего творческой и научной интеллигенции. Благодаря дискуссиям, борьбе мнений, постепенно захватившим литературу, искусство, науку, к середине 50-х годов советское общество стало переосмысливать происходившее. Но, несмотря на духовное раскрепощение, в стране сохранялась цензура, которая вновь вернула Россию в духовное рабство. Уже в 1961 году на XXII съезде КПСС было постановлено: «С победой коммунизма произойдет органическое соединение умственного и физического труда в производственной деятельности людей. Интеллигенция перестанет быть особым социальным слоем, работники физического труда по своему культурно-техническому уровню поднимутся до уровня людей умственного труда». [5 , 170 ]

 

В этот период времени жил и работал известный всем драматург Александр Вампилов, автор шести  пьес, около 60 небольших рассказов, очерков и фельетонов. В пьесе «Утиная охота» он отразил проблему кризиса интеллигенции после хрущевской «оттепели».

Интеллигенция, по определению В.И. Даля, есть разумная, образованная, умственно развитая часть жителей. Частью таких жителей и был главный герой пьесы «Утиная охота» инженер Зилов. Однако этому человеку не хватает третьего элемента формулы «интеллигентности» А.В. Соколова. «В качестве признаков «интеллигентности» выступают: во-первых, образованность, во-вторых, разумность, умственное развитие, т. е. способность к духовному творчеству, или, говоря современным языком, креативность… Образованный и творчески одаренный интеллектуал может не быть интеллигентным человеком. Не случайно интеллигентскими субкультурами акцентируется этическое самоопределение их членов. Именно этическое самоопределение превращает интеллектуала в интеллигента, оно и является третьим элементом формулы «интеллигентности». [7, 63]

Сие качество, по мнению Соколова, может быть «либо выработано самостоятельно – это удел духовно сильных личностей (аристократов духа), либо приобретено путем приобщения к какой-нибудь интеллигентской субкультуре». [7, 63]

Но душевная усталость, разочарованность и роковая пустота Зилова не дают возможности приобрести это качество самостоятельно, а его независимость и свобода мысли не позволяют Виктору воспринять без оглядки навязанных, чужих мыслей и мнений. Не хватает, потому что его душа находится в поиске своей этической определенности. Тем не менее, Зилов является представителем инженерно-технической интеллигенции 60-х годов.

Один из русских философов, Вячеслав Иванович Иванов, заявивший о себе на рубеже XIX - XX веков, утверждал, что существует два лада человеческой души: эпический и трагический. Эпический человек видит мир в одном разрезе, трагический – в другом, следовательно, различны у обоих и «основные установки сознания». [6, 207] Человек эпический не сознает состояние трагедии, он способен испытывать страдания, а страдания делают его глубоко несчастным, но не трагичным. В отличие от него, трагический человек «никогда не бывает ни просто счастлив, ни просто несчастен; он живет как бы вне этих категорий и непрестанно слышит в себе тайный голос, говорящий да жизни и ее приемлющий, - и вместе другой голос, шепчущий нет». [6, 207]. Однако такой человек ощущает эту противоречивость души не как разлад противоборствующих стремлений, не как запутанность нецельных желаний, не как расслабленность характера, а, напротив, как «свой целостный состав и источник сильных решений». [6, 207] Кроме того, сознание трагического человека «совпадает с самыми творческими токами жизни; он весь – ее живые, содрогающиеся, чувствительные нити». [6, 208] Иванов считает, что трагическое отношение к жизни есть пребывание в ее нервах, в ее кровеносных жилах, в ее бьющемся сердце. Отношение к жизни у этих людей также различно: если для человека эпического жизнь представляется рядами законченных, уравновешенных, в себе замкнутых процессах, то для трагического человека всякое нарушение этого покоя является внутренней искренней радостью.

Именно трагическим человеком и был Зилов. Но в чем же трагизм его личности?

«Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения, в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в манере говорить у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда». Описание автором Зилова предполагает, что этот герой способен совершить великие поступки, но его небрежность и скука говорят о том, что при всем своем физическом здоровье он чувствует сильную душевную усталость, надломленность и внутреннюю бесцелостность. Однако, будучи личностью незаурядной, Зилов все же пытается самореализоваться, но эти попытки приносят окружающим его людям и ему самому только страдания и боль. Но герой сам не понимает того, что он становится причиной несчастий. Его отношение к жене, родителям, друзьям, любовницам, начальству носит циничный характер.

***

Несмотря на то, что с женой Зилов прожил уже шесть лет, он не ценит её. Постепенно Галина становится для него привычкой: она всегда рядом, всегда поддержит, всегда будет любить…. Он испытывает к ней больше чувства собственности, чем любовь, но и потерять свою собственность он боится. Кроме этого, Зилов, кажется, специально создает все условия для того, чтобы Галина потеряла веру в любовь, жизнь и правду. «Галине двадцать шесть лет. В ее облике важна хрупкость, а в ее поведении - изящество, которое различимо не сразу и ни в коем случае не выказывается ею нарочно. Это качество, несомненно, процветавшее у нее в юности, в настоящее время сильно заглушено работой, жизнью с легкомысленным мужем, бременем несбывших­ся надежд».

«Да нет, что с тобой?.. Да нет, что случилось?.. Что?.. Ребенок?.. Ты уверена?.. Ну и прекрасно. Поздравляю… Сын, я уверен… А как же?.. Ну рад… Да рад я, рад… Ну что тебе – спеть, сплясать? Увидеться?.. Сегодня увидимся.… Ведь не сию же минуту он у тебя будет…» - так Зилов узнаёт о своём ребёнке. Но даже новость о будущем ребенке не производит должного впечатления на героя, а все потому, что он еще не уверен, нужны ли ему дети, потому что не знает, что будет делать завтра и сможет ли он быть хорошим отцом. Этот человек, желающий совершить нечто значимое, не замечает, что это значимоепроисходит рядом с ним. Подобным отношением Зилов провоцирует жену сделать аборт. Уход Галины к другому человеку тоже был подогрет невниманием и безответственностью Зилова. Однако во всех сложных жизненных ситуациях он пытается сделать виновной Галину, осуждая ее.

Зилов. Говори! Ты была в больнице?.. Что ты натворила?.. Как ты могла!.. Почему ты это скрыла?.. Говори! Ты не смела распоряжаться одна, слышишь?.. Ты понимаешь, что ты делаешь? Понимаешь? Нет, этого я тебе не прощу!

Зилов. Ах, ты торопишься… Я понимаю, тебе не терпеться наставить мне рога?.. Ну уж нет, черт возьми! (Тащит ее в другую комнату.) Не так-то это просто! (В другой комнате усадил ее на стул.) Сядь и не шевелись! Шлюха!

Но где-то в глубине души все же Зилов верит, что можно многое вернуть, исправить, лишь бы было желание… а желания нет, как нет и надежды на счастливую жизнь.

З и л о в. Да нет, все в порядке. А если что не так, мы все можем вернуть в любую минуту. Хоть сейчас. Все в наших руках.

Г а л и н а. Ничего мы не вернем.

***

Кроме того, Зилов ставит под сомнение и родственные чувства. Получив письмо от отца с просьбой приехать, он говорит: «Посмотрим, что старый дурак пишет <…> Разошлет такие письма во все концы и лежит, собака, ждет». Предчувствие смерти у отца оказывается реальностью, и теперь ирония Зилова звучит бесконечно жестоко. Даже свой отъезд на похороны отца он откладывает на другой день, ради встречи со своей любовницей. Такое отношение к близким цинично. Но, с другой стороны, может Зилов просто не хочет мириться с мыслью о смерти отца, не хочет считать ее реальной.

***

У Зилова также есть любовницы. Виктор Зилов, как пошловатый потребитель, использует их, а когда любовницы надоедают, умело избавляется от них. Однако его отношения с Ириной носят другой характер. Она является исключением из этой серой массы «аликов», поскольку сей дух городского цинизма не успел еще отравить ее душу и сознание. Ирина в некоторой степени напоминает Зилову его самого в юности: же чистая и добрая, открытая всему миру, верящая в идеалы. «Ирине восем­надцать лет. В ее облике ни в коем случае нельзя путать непосред­ственность с наивностью, душу с простодушием, так же, как ее доверчивость нельзя объяснить неосведомленностью и легкомыслием, потому главное в ней - это искренность.»

***

Ложные друзья, подобно тени, следуют за

нами по пятам, пока мы ходим на солнце,

и тотчас же покидают нас, как только мы

вступаем в тень.

П. Бови

 

Как у любого человека, у Зилова есть и друзья. Кузаков, Саяпин, Кушак, Дима и Валерия – круг его друзей. Но кто же эти люди? Как ни странно, они являются типичными представителями серой массы «аликов» города. Эти ребята способны только зло подшучивать над Зиловым. Им не понятны его душевные метания, поиск новых ощущений, потому что их устраивает настоящее. «Молодой, здоровый, работа у тебя есть, квартира, женщины тебя любят. Живи да радуйся. Чего тебе еще надо?» Но Зилов прекрасно понимает это, поэтому он не раз бросает острые фразы, обличающие их лицемерие, ханжество, черствость и приспособленческий образ существования. «Друзья? Нет у меня никаких друзей…»; «Все те же. Друзья! А кто еще?.. Откровенно говоря, я и видеть-то их не желаю», «Ну вот мы с тобой друзья. Друзья и дру­зья, а я, допустим, беру и продаю тебя за копейку. Потом мы встречаемся, и я тебе говорю: "Старик, говорю, у меня заве­лась копейка, пойдем со мной, я тебя люблю и хочу с тобой выпить". И ты идешь со мной, выпиваешь. Потом мы с тобой обнимаемся, целуемся, хотя ты прекрасно знаешь, откуда у меня эта копейка. Но ты идешь со мной, потому что тебе все до лампочки, и откуда взялась копейка, на это тебе тоже на­плевать... А завтра ты встречаешь меня – и все сначала... Вот ведь как».

Даже подарки друзей Зилова, например, деревянные утки, плюшевый кот становятся символичными. «Витя! Чтоб наверняка – стреляй по этим (провел пальцем по деревянным уткам). Они не улетят». И именно в такую деревянную утку превращается душа Зилова, когда он находится перед самым важным выбором в жизни.

Еще одной из главных заслуг друзей Зилова становится то, что эти люди всегда находятся рядом с героем, когда он переживает какой-либо критический момент, но не для оказания поддержки и помощи, а для регламентированности его жизненного пути.

 

Самым заветным желанием Зилова была утиная охота. «Сентябрь – время неприкосновенное: охота». У каждого в драме свое представление об утиной охоте. Для Саяпина – на охоте браконьерствуют; для Валерии охота – дикость, грубость; для Кушака – темный лес, где все дозволено; для Димы охота – место, где можно убивать. Только охота для Зилова – это тишина, туман, рассвет, сон, рождение заново, поиск той гармонии, которой он не может найти в работе, в компании, в семье, духовное деяние, мир его чувств. Эта гармония есть не что иное, как обретение самого себя. На охоте Зилов обретает душевное спокойствие, равновесие, здесь он чувствует себя как рыба в воде. А все потому, что этот человек слышит душой природу, любит ее, ему дано видеть рождение жизни, миг собственного рождения. А жизнь вечна, нетленна, она – сама красота, которая выпрямляет и преобразует человека. «Боже мой! Знаешь, какая это тишина? Тебя там нет, ты понимаешь? Нет! Ты еще не родился. И ничего нет. И не было. И не будет».

Однако сколько раз он ни ездил на охоту, он ни разу не привез какой-нибудь трофей. А все потому, что этот человек не может убить живое существо. Его трепетная душа не приемлет убийства чего-то живого.

З и л о в. Но они не на картинке. Они-то все-таки живые.

О ф и ц и а н т. Живые они для того, кто мажет. А кто попадает, для того они уже мертвые. Соображаешь?

Философия полного равнодушия, бесчувствия при убийстве слышится в словах одного из друзей Зилова, Димы. Что-то зловещие есть в ритме и интонации этой фразы. Сразу становится ясно, что Дима – обыкновенный убийца. И в окружении таких людей находится Зилов!

 

Душа Зилова пребывает в состоянии поиска, поиска новых ощущений, вызванного неудовлетворенностью реальной жизнью и ощущением дискомфорта. Поэтому Зилов в пьесе бунтует против регламентированности и однообразия жизни и своей работы. Как человек творческий, мыслящий Зилов, в принципе, ненавидит свою работу. Изо дня в день перекладывать бумажки из одного места в другое, рапортовать о несуществующих успехах, находиться в кругу лицемеров лицемером и обманщиков обманщиком очень тяжело Зилову. Недаром этот человек так мечтает об отпуске, охоте. Но в то же время, как ни странно, Зилов сам становится инициатором многих бесчеловечных дел.

Эту двуликость главного героя мы можем проследить на протяжении всей драмы. В одних эпизодах Зилов положителен, в других – отрицателен. И все, потому что этот человек находится в состоянии поиска, поэтому его нельзя осуждать, а необходимо попробовать понять. Его циничность не что иное, как маска, надеть которую заставило его непонимание окружающих.

Зилов – это итог. Итог игры и борьбы государства и политических систем с интеллигенцией. А причины этому нужно искать в диктате тоталитарного государства и в тех, кто от его имени «затыкали рты, выкручивали руки, резали рукописи, смывали картины», что болезненно воспринималось в обществе после первой «оттепели». Иллюзия свободы, которую принесла «оттепель», развеялась. «Мы ждали, еще не понимали, что не будет поезда, что тот, на ком форма кондуктора, гонит нас в тупик, а жезл в его руке - на самом деле дубинка... Когда послышался хруст? Пожалуй, что с процесса Даниэля и Синявского... Так что - похрустывало, похрустывало уже тогда, но мы этого еще не понимали, не знали много, да и накат инерции был велик: мы еще годик - другой побалдели... И это нам стоило дорого» (М. Веллер).

Вера была попрана, идеалы зачеркнуты. Человека поставили перед необходимостью искать опору в самом себе, не имея для этого необходимого духовного наполнения. Цинизм стал самым легким выходом из этой ситуации. Цинизм стал умонастроением 60-х годов и обнаружил в конце десятилетия свою истинную природу. Тот цинизм «был как панцирь на нежном теле краба, который прикрывал душу: все в порядке было с душой: в любовь верили, в дружбу верили, в советскую власть, в торжество добра, в свят идеалы, в нерушимое преимущество нашего строя над их, безжалостным и античеловечным" (М. Веллер).

Цинизм конца 60-х стал прикрытием внутренней опустошенности. Поэтому Зилов, не зная еще, что с ним будет завтра, тоже надевает этот «панцирь». Однако этот человек не законченный циник, в его душе есть очень много доброго. Он способен сострадать, любить, ценить красоту, но время и порядки этого времени не позволяют Зилову проявить эти качества в полную силу. Мечась от одного состояния души к другому, герой пытается найти нечто главное, но сильно много препятствий на его пути, и подломлена воля и сила характера для осуществления своих планов. К концу пьесы Зилов – загнанная в ловушку утка, которой необходимо сделать самый важный выбор: умереть или умертвить в себе трепетное, живое, нежное. К сожалению, герой выбирает второе.

И читатель невольно становится свидетелем смерти одного человека и рождения другого, нового. «С ружьем в руках идет по комнате. Подходит к постели и бросается на нее ничком. Вздрагивает. Еще раз. Вздрагивает чаще. Плачет он или смеется, понять невозможно, но его тело долго содрогается так, как это бы­вает при сильном смехе или плаче. Так проходит четверть мину­ты… Он поднимается, и мы видим его спокойное лицо. Плакал он или смеялся - по его лицу мы так и не поймем». Но что это за человек?

З и л ов. Совершенно спокоен... Да, хочу на охо­ту... выезжаешь?.. Прекрасно... Я готов ... Да, сейчас выхожу.

И перед зрителем и читателем возникает человек, готовый совершить убийство, человек, для которого все утки мертвые, человек, циничный до мозга костей, – машина, настоящий ЗИЛ.

Многое пережила русская интеллигенция на протяжении двух столетий. Сначала интеллигенцию, усвоив ее способность к сомнениям, уничтожали, но социалистический режим тоталитаризма и «оттепели»с приводит интеллигенцию через испытания свободой к тому, что она сама себя духовно убивает. Вот и убил в себе интеллигента-человека Зилов. Но не только он. Окружающие люди, жизнь и политический режим толкнули его на этот шаг. А таких людей, как Зилов, было большое количество. Не найдя поддержки и оправдания своих духовных метаний, они ломались, уничтожали в себе личности, интеллигентность и интеллект, и так же, как герой Вампилова, надевали маску цинизма.

 

Список литературы

• Вампилов А.В. «Утиная охота»

• Утиная охота: Пьеса в 3-х действиях. – Изд-во Иркут. ун-та, 1997. – 160с.
• Окаянные дни: Неизвестный Бунин/ Сост., предис. О. Михайлова. – М.: Мол. Гвардия, 1991. – 335[1] с. – («Возвращение»), том 10, книга 2.Горький М. «Несвоевременные мысли»// «Новая жизнь» № 195, 7 (20) декабря 1917г.// «Новая жизнь» № 93 (308), 18 (5) мая 1918г.
  • Бердяев Н.А. «Человек в современном мире»// «Новый мир» № 1, 1990г.
  • Философский словарь. Под ред. М.М. Розенталя и П.Ф. Юдина. – М.: Политиздат, 1963. – 544 с.
  • Иванов В.И. «Два лада русской души»
• Из истории русской гуманистической мысли: Осмысление русской национальной идеи и ист. судьбы России: Хрестоматия для учащихся ст. кл. общеобразоват. учреждений/ Сост., авт. вступ. ст. и примеч. А.Ф. Малышевский. – М.: Просвещение, 1999. – 271с.
  • Соколов А.В. «Формула интеллигентности»// «Вопросы философии», 2005г.
  • Мир Александра Вампилова: Жизнь. Творчество. Судьба: Материалы к путеводителю/ Сост. Л.В. Иоффе, С.Р. Смирнов, В.В. Шерстов; Вступ. ст. В.Я. Курбатова. – Иркутск: Издание ГП «Иркутская областная типография №1», 2000. – 448с., ил.
  • Венок Вампилову: Сборник/ Сост. Л.В. Иоффе. – Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1997. – 96с.
  • Энциклопедия мысли: Сборник мыслей, изречений, афоризмов. – М.: ТЕРРА; «Книжная лавка – РТР», 1996. – 496с.